Пародия была впервые полностью развернута в рецензии Добролюбова на комедии «Уголовное дело» и «Бедный чиновник»: «В настоящее время, когда в нашем отечестве поднято столько важных вопросов, когда на служение общественному благу вызываются все живые силы народа, когда все в России стремится к свету и гласности, — в настоящее время истинный патриот не может видеть без радостного трепета сердца и без благодарных слез в очах, блистающих святым пламенем высокой любви к отечеству, — не может истинный патриот и ревнитель общего блага видеть равнодушно высокоблагородные исчадия граждан-литераторов с пламенником обличения, шествующих в мрачные углы и на грязные лестницы низших судебных инстанций и сырых квартир мелких чиновников, с чистою, святою и плодотворною целию, — словом, энергического и правдивого обличения пробить грубую кору невежества и корысти, покрывающую в нашем отечестве жрецов правосудия, служащих в низших судебных инстанциях, осветить грозным факелом сатиры темные деяния волостных писарей, будочников, становых, магистратских секретарей и даже иногда отставных столоначальников палаты, пробудить в сих очерствевших и ожесточенных в заблуждении, но тем не менее не вполне утративших свою
человеческую природу существах горестное сознание своих пороков и слезное в них раскаяние, чтобы таким образом содействовать общему великому делу народного преуспеяния, совершающегося столь видимо и быстро во всех концах нашего обширного отечества, нашей родной Руси, которая, по глубоко знаменательному и прекрасному выражению нашей летописи, этого превосходного литературного памятника, исследованного г. Сухомлиновым, — велика и обильна, и чтобы доказать, что и молодая литература наша, этот великий двигатель общественного развития, не остается праздною зрительницею народного движения в настоящее время, когда в нашем отечестве возбуждено столько важных вопросов, когда все живые силы народа вызваны на служение общественному благу, когда все в России неудержимо стремится к свету и гласности» («Современник», 1858, № XII).
Неточные совпадения
Но среди этой разновековой мебели, картин, среди не имеющих ни для кого значения, но отмеченных для них обоих счастливым часом, памятной минутой мелочей, в океане книг и нот веяло теплой жизнью, чем-то раздражающим ум и эстетическое чувство; везде присутствовала или недремлющая мысль, или сияла красота
человеческого дела, как кругом сияла вечная красота
природы.
Это влечение к всякой видимой красоте, всего более к красоте женщины, как лучшего создания
природы, обличает высшие
человеческие инстинкты, влечение и к другой красоте, невидимой, к идеалам добра, изящества души, к красоте жизни!
Тогда нужно и важно было общение с
природой и с прежде него жившими, мыслящими и чувствовавшими людьми (философия, поэзия), — теперь нужны и важны были
человеческие учреждения и общение с товарищами.
То, что в продолжение этих трех месяцев видел Нехлюдов, представлялось ему в следующем виде: из всех живущих на воле людей посредством суда и администрации отбирались самые нервные, горячие, возбудимые, даровитые и сильные и менее, чем другие, хитрые и осторожные люди, и люди эти, никак не более виновные или опасные для общества, чем те, которые оставались на воле, во-первых, запирались в тюрьмы, этапы, каторги, где и содержались месяцами и годами в полной праздности, материальной обеспеченности и в удалении от
природы, семьи, труда, т. е. вне всех условий естественной и нравственной жизни
человеческой.
Демократия не может быть в принципе, в идее ограничена сословными и классовыми привилегиями, внешне-общественными аристократиями, но она должна быть ограничена правами бесконечной духовной
природы человеческой личности и нации, ограничена истинным подбором качеств.
Германская религия есть чистейшее монофизитство, признание лишь одной и единой
природы — божественной, а не двух
природ — божественной и
человеческой, как в христианской религии.
На более глубокую почву должна быть поставлена та истина, что величайшие достижения
человеческой общественности связаны с творческой властью человека над
природой, т. е. с творчески-активным обращением к космической жизни, как в познании, так и в действии.
Но эта слабость и узость
человеческого сознания, эта выброшенность человека на поверхность не может быть опровержением той великой истины, что каждый человек — всемирный по своей
природе и что в нем и для него совершается вся история.
Воля народа должна быть воспитана в исключительном уважении к качествам индивидуальным, к бесконечной
природе человеческого духа.
Отвлеченная, ничем не ограниченная демократия легко вступает во вражду с духом
человеческим, с духовной
природой личности.
Допущение существования двух
природ — божественной и
человеческой, которые могут быть соединены, но не тождественны и не слиянны, есть истина, непонятная объективирующему разуму, сверхразумная, ибо разум сам по себе склонен или к монизму, или к дуализму.
Душа и тело человека формировались, когда
человеческая жизнь была еще в соответствии с ритмом
природы, когда для него еще существовал космический порядок.
Можно установить четыре периода в отношении человека к космосу: 1) погружение человека в космическую жизнь, зависимость от объектного мира, невыделенность еще
человеческой личности, человек не овладевает еще
природой, его отношение магическое и мифологическое (примитивное скотоводство и земледелие, рабство); 2) освобождение от власти космических сил, от духов и демонов
природы, борьба через аскезу, а не технику (элементарные формы хозяйства, крепостное право); 3) механизация
природы, научное и техническое овладение
природой, развитие индустрии в форме капитализма, освобождение труда и порабощение его, порабощение его эксплуатацией орудий производства и необходимость продавать труд за заработную плату; 4) разложение космического порядка в открытии бесконечно большого и бесконечно малого, образование новой организованности, в отличие от органичности, техникой и машинизмом, страшное возрастание силы человека над
природой и рабство человека у собственных открытий.
Ты знал, ты не мог не знать эту основную тайну
природы человеческой, но ты отверг единственное абсолютное знамя, которое предлагалось тебе, чтобы заставить всех преклониться пред тобою бесспорно, — знамя хлеба земного, и отверг во имя свободы и хлеба небесного.
Скажут это они в отчаянии, и сказанное ими будет богохульством, от которого они станут еще несчастнее, ибо
природа человеческая не выносит богохульства и в конце концов сама же всегда и отмстит за него.
Так ли создана
природа человеческая, чтоб отвергнуть чудо и в такие страшные моменты жизни, моменты самых страшных основных и мучительных душевных вопросов своих оставаться лишь со свободным решением сердца?
Ворон скорее следует отнести к полезным птицам, чем к вредным. Убирая в тайге трупы павших животных, дохлых рыб по берегам рек, моллюсков, выброшенных морским прибоем, и в особенности разные отбросы
человеческих жилищ, они являются незаменимыми санитарами и играют огромную роль в охране
природы. Вред, причиняемый воронами хозяйству, по сравнению с той пользой, которую они приносят, невелик.
— Знаете ли что, — сказал он вдруг, как бы удивляясь сам новой мысли, — не только одним разумом нельзя дойти до разумного духа, развивающегося в
природе, но не дойдешь до того, чтобы понять
природу иначе, как простое, беспрерывное брожение, не имеющее цели, и которое может и продолжаться, и остановиться. А если это так, то вы не докажете и того, что история не оборвется завтра, не погибнет с родом
человеческим, с планетой.
«Я с вами примирился за ваши „Письма об изучении
природы“; в них я понял (насколько
человеческому уму можно понимать) немецкую философию — зачем же, вместо продолжения серьезного труда, вы пишете сказки?» Я отвечал ему несколькими дружескими строками — тем наши сношения и кончились.
Я с ненавистью посмотрел на него и злобно радовался, что люди не привили квартальному коровьей оспы, а
природа не обошла его
человеческой.
Он не выдержал бы ни бесстрастную нелицеприятность логики, ни бесстрастную объективность
природы; отрешаться от всего для мысли или отрешаться от себя для наблюдения он не мог;
человеческие дела, напротив, страстно занимали его.
В согласность ее требованиям, они ломают
природу ребенка, погружают его душу в мрак, и ежели не всегда с полною откровенностью ратуют в пользу полного водворения невежества, то потому только, что у них есть подходящее средство обойти эту слишком крайнюю меру общественного спасения и заменить ее другою, не столь резко возмущающею
человеческую совесть, но столь же действительною.
Природа любви-эроса очень сложная и противоречивая и создает неисчислимые конфликты в
человеческой жизни, порождает
человеческие драмы.
Огромное впечатление на меня произвела Кампанья, где памятники
человеческого творчества превратились в явления
природы.
Отрицание предшествующего века и предшествующего поколения вообще очень характерно для человека, для
человеческого общества, для пожирающей
природы времени.
Но уже не французы, а я сам должен сказать, что в России духи
природы еще не окончательно скованы
человеческой цивилизацией.
Человеческая личность реальна в бытии и идеальна по своей
природе, и самым фактом своей идеальной реальности она непосредственно утверждает объективное существование Бога как истинной личности».
В Иисусе Христе — Богочеловеке, в индивидуальной личности, дано совершенное соединение двух
природ, божественной и
человеческой.
Монофизитство, конечно, рационалистичнее церковного учения о соединении в Христе
природы человеческой и божеской.
Это христианское освобождение
человеческой личности от естества привело к временной смерти великого Пана, к механизации
природы, к изгнанию пугающих духов
природы.
Греческая религия безнадежна, в ней нет спасения; она была апофеозом могущественных сил
природы и обожествлением слабых сил
человеческих.
После грехопадения человек не может уже свободно, своими естественными
человеческими силами спастись, вернуться к первоисточнику бытия, так как не свободен уже:
природа его испорчена, порабощена стихией зла, наполовину перешла в сферу небытия.
Родовые религии сделали возможными первые стадии
человеческой истории; в них открылись элементарно необходимые истины; но откровения о личности и ее идеальной
природе в них не было еще, не настало еще для этого время.
Для еретического, отщепенского, рационалистического сознания непостижима тайна Троичности, тайна единосущности и равнодостойности Отца и Сына, тайна боговоплощения и соединения
природы человеческой и божеской.
Для греческого религиозного сознания мир был бессмысленным круговоротом играющих сил
природы и не было никакого разрешения этой игры, никакого исхода, никакой надежды для
человеческого лица.
Ужас этот лежал не в
природе Божества, а в тварной
природе людей, в угнетенности
человеческого сознания первородным, неискупленным грехом.
Еретический рационализм признает Христа или только Богом, или только человеком, но не постигает тайны Богочеловека, тайны совершенного соединения
природы божеской с
природой человеческой; он признает в Христе одну лишь волю и не постигает совершенного соединения в Христе двух воль, претворения воли
человеческой в волю Бога; он готов признать Троичность Божества, но так, чтобы не нарушить закона тождества и противоречия, так, что «один» и «три» в разное время о разном говорят.
И это было правда. Тайна этой поэзии состояла в удивительной связи между давно умершим прошлым и вечно живущей, и вечно говорящею
человеческому сердцу
природой, свидетельницей этого прошлого. А он, грубый мужик в смазных сапогах и с мозолистыми руками, носил в себе эту гармонию, это живое чувство
природы.
Еще в отечестве своем случай показал ему, что
природа назначила его к величию, что в обыкновенной стезе шествия
человеческого он скитаться не будет.
Читатели, соображаясь с своими собственными наблюдениями над жизнью и с своими понятиями о праве, нравственности и требованиях
природы человеческой, могут решить сами — как то, справедливы ли наши суждения, так и то, какое значение имеют жизненные факты, извлекаемые нами из комедий Островского.
Вообще я недоволен переходом в Западную Сибирь, не имел права отказать родным в желании поселить меня поближе, но под Иркутском мне было бы лучше. Город наш в совершенной глуши и имеет какой-то свой отпечаток безжизненности. Я всякий день брожу по пустым улицам, где иногда не встретишь
человеческого лица. Женский пол здесь обижен
природой, все необыкновенно уродливы.
После всех гадостей и мерзостей, которые обыкновенно обнаруживались при каждом почти исследовании деяний
человеческих, он видел тихий, мирный лес, цветущие луга, желтеющие нивы, — о, как тогда казалась ему
природа лучше людей!
Он убивает солнце, жаркое, милое солнце, светлое небо,
природу, — всю многообразную красоту жизни, убивает величайшее наслаждение и гордость —
человеческую мысль!
Ведь наконец в самой
природе человеческой есть стремление симпатизировать своему ближнему и желать поднять его духовный уровень до своего духовного уровня!
[Эти люди представляют себе
природу и
человеческое общество иными, чем их сотворил бог и чем они являются в действительности (фр.).]
— Ночь лимоном пахнет! — повторяла и она за ним полушепотом, между тем как Тверская и до сих пор не пахнет каким-нибудь поэтическим запахом, и при этом невольно спросишь себя: где ж ты, поэзия, существуешь? В окружающей ли человека счастливой
природе или в душе его? Ответ, кажется, один: в духе
человеческом!
Как ни сосредоточенна была Арина Петровна по
природе, но близость
человеческого дыхания производила и на нее успокоительное действие.
Трудно представить, до чего можно исказить
природу человеческую.
В этих целебных слезах я облегчил мои досаждения и понял, сколь глупа была скорбь моя, и долго после дивился, как дивно врачует
природа недуги души
человеческой!
В этих народах голос
природы взял бы верх над голосом
человеческого разума.